В этот день, 20 февраля, я приехал на Крещатик в половине десятого утра. Из новостных и телевизионных сообщений я уже знал, что в ночь с 18 на 19 ноября верные президенту силы правопорядка с легкостью снесли баррикады протестующих на улицах Грушевского и Институтской, взяв фактически таким образом Евромайдан в кольцо. Уже подходя к зданию Киевской городской администрации , я слышал раздающуюся вдалеке стрельбу. Но когда поравнялся с мэрией, то меня поразила необычайная встревоженность и сосредоточенность собравшихся у входа людей. Причина такого поведения стала понятной уже через пару минут: сюда, ко входу в здание одна за одной стали подвозить на автомобилях окровавленных людей, многие из которых были недвижимы. И я поспешил к улице Институтской. Майдан жил по-прежнему, но представлял собой кошмарное зрелище. Все уже ставшие ранее привычными палатки, в которых жили митингующие, были сожжены до тла. В воздухе витал непереносимый запах гари, вся площадь была усеяна какими-то обломками, обгоревшими тряпками, камнями . Со сцены гремела патриотическая музыка, раздавались какие-то команды. От консерватории несколько десятков мужчин тросам тянули куда-то сгоревший милицейский автобус, по самому Майдану сосредоточенно суетились сотни людей. Одни расчищали тротуары, другие тащили всякий строительный мусор, шины и т.п. для строительства новых баррикад. Входы в метро на станцию Майдан Незалежности представляли из себя более чем плачевное зрелище ибо были разрушены и выглядели словно после бомбежки.

Стал подниматься по вверх по Институтской. Беркут уже отступил с ранее завоеванных им позиций и переместился поближе к верхнему выходу из метро станции Крещатик на ту же Институтскую. Навстречу мне майдановцы то несли носилки с ранеными и убитыми, то вели пленных милиционеров без каких-либо знаков различия на форме. Слева сотни людей выстроившись в цепочки, передавали друг другу вверх, к Октябрьскому дворцу, брусчатку. Другие собирали тут же камни в огромную кучу. Чем выше поднимался, тем сильнее раздавался стрельба. У гостиницы Украина стояли кучками журналисты в бронежилетах и касках на головах, бойцы сотен самообороны, а сверху - их соратники бегом тащили раненых и недвижимых людей. Перебежал улицу и поднялся к центральному входу Октябрьского дворца. Вокруг гарь, повсюду валяются какие-то обломки, лужи крови. Беркут отсюда сбежал совсем недавно. Глянул на гостинницу.И в это время внезапно из какого-то окна что-то сверкнуло. Раз, другой. Потом сразу же раздались два выстрела. Я схватил на локоть какого-то парня в прокопченном камуфляже стоявшего рядом со мной и показал на окна, смотри, мол, оттуда стреляют по нашим. Он не поверил. А внизу под нами суетились, бегали люди. Впереди, наверху на Институтской, за горящей баррикадой стоял стеной милицейский спецназ. Стреляли отовсюду

Я спустился вновь на Майдан. Посреди площади на ветру трепетало одно единственное на всю округу красно-черное знамя. Насквозь прокопченное. Лишь потом я понял этот знак. Это было Знамя Победы! Удивило то, что не смотря на всю трагичность происходящего, люди убирали мусор, пытаясь навести чистоту. Другие несли собранный хлам в сторону улицы Грушевского. Туда двинулся и я. Тут, перед баррикадой напротив стадиона Динамо имени Валерия Лобановского, собралось множество людей вооруженных кольями, дубинами, ножами. Толпа заметно нервничала, возбужденно шумела. А затем сотни стали как-то не спеша перебираться через баррикаду занимая все большее пространство за ней. Внезапно кто-то запел гимн Украины. Все подхватили его в едином порыве. У меня по коже побежали мурашки. А в это время стоявшие от нас на расстоянии каких-то метров ста, плотные шеренги спецназа как-то дрогнули, затем стали не спеша отступать. А потом побежали! Но их никто не преследовал. Народ подошел к брошенным штабным милицейским палаткам и стал выносить из них консервы, мешки с сосисками и прочей провизией, огнетушители, обогреватели. И тащить все это добро на Майдан. И мы поняли: революция победила!..

К глубокому сожалению, хотя с момента этих событий прошел год, никто из виновных в смертоубийствах правоохранителей так и не наказан. Хотя по данным Генеральной прокуратуры ныне якобы расследуется около тысячи уголовных дел, относящихся к преступлениям против Майдана, в том числе 250 - по фактам убийств и покушениям на убийство. Проведено свыше тысячи экспертиз и уже направлено в суды восемь обвинительных заключений по фактам убийств участников революции Достоинства. В то же время СБУ отрабатывает так называемый российский след в расстреле людей на Майдане, а также участие российских спецслужб в разгонах других акций протеста

P.S. Справедливости ради хотелось бы отметить, что вскоре после победы революции, обстановка на Майдане резко изменилась. Там появилось множество людей, которые ранее никакого отношения к Майдану не имели, хотя били себя кулаками в грудь и доказывали противоположное, однако на элементарные вопросы ответить не моги. Эти люди были очень агрессивные (не менее агрессивны, чем титушки и, вполне вероятно, это они и были), почему-то не категорически разрешали себя фотографировать боясь чего-то, хотя истинные майдановцы подобных страхов никогда не испытывали даже в самые критические дни и фотографировались с удовольствием. Все торговцы сувенирами были обложены данью, появилось много пьяных, чего ранее не допускалось ибо любой митингующий даже с запахом спиртного изо рта, немедленно изгонялся. Сотники явно утратили контроль над ситуацией. Словом, деградация Майдана была на лицо и очень быстро прогрессировала.

Владимир Широченко, независимый журналист-правозащитник